ОКСАНА ВЕСЕЛОВА
Был трудный бой. Всё нынче, как спросонку,
И только не могу себе простить:
Из тысяч лиц узнал бы я мальчонку,
А как зовут, забыл его спросить.
Лет десяти-двенадцати. Бедовый,
Из тех, что главарями у детей,
Из тех, что в городишках прифронтовых
Встречают нас как дорогих гостей.
Машину обступают на стоянках,
Таскать им воду вёдрами — не труд,
Приносят мыло с полотенцем к танку
И сливы недозрелые суют…
«Рассказ танкиста»
А. Твардовский
«Нет в России семьи такой, где б не памятен был свой герой», — поется в замечательной песне. А в нашей семье никто не воевал. Мамин отец был еще мал, а папин преподавал в военном училище, и на фронт его не пускали, т.к. кто-то должен был в кратчайшие сроки обучить солдат основам военного дела. В детстве я очень переживала по этому поводу, ведь в нашей семье нет своего героя. (Только год назад мы узнали, что все же есть у нас свой герой-фронтовик, отец маминого папы, Беликов Афанасий Никитович, но об этом ниже).
Исторически сложилось так, что, когда мы говорим о наших предках, победивших в этой чудовищной войне, мы, прежде всего, вспоминаем воинов-фронтовиков. Безусловно, их подвиг велик и бессмертен, мы будем помнить его и будем благодарны им всегда.
Но ведь был еще один фронт. Менее заметный, но не менее значимый. Таким фронтом был тыл. И вклад тружеников тыла в дело Победы был огромен. Я убеждена, что без их труда нам бы не удалось победить.
Режиссёр Никита Михалков как-то сказал, что когда идет война, воюют не только солдаты на фронте, воюют все — земля и деревья, женщины и дети. И мой рассказ будет о невидимом фронте — о тяжелом, с кровью и потом, участии в войне женщин и детей – бабушек и родителей моей мамы.
Моя бабушка, Беликова Екатерина Ивановна, была старшим ребёнком в многодетной семье, жившей в деревне с красивым русским названием Берёзово Белевского района Тульской области. Незадолго до войны от воспаления легких умер бабушкин отец, Пронин Иван. Его вдова, Наталья Яковлевна, осталась одна с пятью детьми, точнее, с четырьмя, а пятого носила под сердцем. Младший, Иван, родился уже после смерти отца, в 1938 году. Чтобы прокормить детей, Наталье Яковлевне приходилось целыми днями работать в колхозе за трудодни. А в доме за хозяйку и няньку оставалась 10-летняя второклассница Катя. Забота о братьях и большое деревенское хозяйство — корова, свиньи, куры, огород — все легло на ее детские плечи. Из школы Катю пришлось забрать. Так двумя классами и закончилось ее образование. Как часто о своем нелегком детстве будет вспоминать моя труженица-бабушка, ругая белоручек и лентяев — моего двоюродного брата и меня: «Я с десяти лет под корову села!!! А вы хлеба себе порезать не можете». К сожалению, так оно и было. (Тогда мы с братом смеялись над бабушкиными словами, а теперь… теперь мне просто стыдно.)
А через три года началась самая страшная в истории нашей страны война. Очень быстро война пришла и в Берёзово. Германские войска заняли деревню.
Представьте только! Всего 300 км от Москвы – 4 часа езды на автомобиле. Как близко к столице был враг! Но не прошли они, не прошли!!!
Фашисты селились в домах. Жили по несколько человек в избе. Дом Натальи Яковлевны не стал исключением. У них поселились 15 немцев! Для меня до сих пор загадка, как они помещались в обычной пятистенке, где итак жили 6 человек. Немцы любили повторять: «Тула – Москва, Шталин — капут». На что бесстрашная русская женщина Наталья Яковлевна уверенно возражала: «Нет, пан, Гитлер – капут!» Они были уверены в этом! Почему фашисты не убили ее за эти слова, за эту уверенность? Не знаю.
Надо сказать, что деревня располагалась на холме, а колодец с водой – далеко, у подножия холма. Воды требовалось много, и Кате постоянно приходилось таскать ведра в гору на коромыслах. Немцы часто устраивали себе банный день. В избе жарко топили печь, грели воду, и каждый немец использовал 2 ведра воды. И тогда они заставляли ходить в колодец по 20 и более раз. Однажды Катя так обессилела от этого труда, что решила спрятаться в сарае, осознавая, что если ее найдут, убьют. Но ей уже не было страшно. Ей, как няньке Варьке из чеховского рассказа, просто хотелось отдохнуть. Такое естественное желание. Она зарылась в сено и проспала там несколько часов. Не нашли!
Еще семья очень боялась, что немцы забьют на мясо их единственную корову-кормилицу. А это означало неминуемую голодную смерть. Чтобы этого не произошло, приходилось корову прятать в лесу. А стерегла ее Катя, оставаясь с ней в лесу по несколько дней и ночей.
Оккупация деревни продолжалась около года. Когда наступали наши войска, немцы бежали и делали дымовую завесу — сжигали деревенские дома, часто и вместе с хозяевами. Могла сгореть и Наталья Яковлевна с детьми. Но милость Божия не оставила вдову. Случилось немыслимое — немецкий офицер, живший в их избе, предупредил хозяйку о готовящемся поджоге: «Матка, матка, хата пффф!» И они успели сбежать и спрятаться в погребе. В этом погребе им придется прожить некоторое время, поскольку их дом сгорел.
Когда наши войска вошли в деревню, ещё дымились остатки дома, и Наталья Яковлевна безутешно рыдала. Куда ей идти с 5 детьми?! Военные успокаивали: «Не плачь, мать! Прогоним немца, новый дом тебе построим». Но прогнать удалось всего на несколько километров. Фашисты заняли удобные позиции, получили подкрепление, и деревня оказалась на линии фронта. Всех жителей эвакуировали в соседнюю деревню, за 7-8 км, поселили в домах местных жителей. Хозяева кормили своих постояльцев очень скудно, ведь и свои семьи были большие. Утром сварят чугун картошки, поедят, и все едут на целый день либо в колхоз, либо копать окопы. Вечером вернутся, а есть нечего. Тогда Наталья Яковлевна стала после тяжелого трудового дня по ночам ползком пробираться через линию фронта за картошкой в свой погреб. Туда и обратно – 15 км за одну ночь. Таким способом удавалось принести запаса только на 2-3 дня.
В эвакуации «провоевали» еще один год. Берёзово, наконец, освободили. Но и после освобождения деревни от фашистов жизнь легче не стала. Фронту по-прежнему очень нужна была помощь тыла. Помогали все — от мала до велика — не ушедшие воевать. Истощавшие дети рыли окопы, выхаживали раненых, работали наравне со взрослыми.
Очень нужен был хлеб. Все продовольствие отправляли на фронт. Сами голодали, бабушка Катя рассказывала, как она опухала от голода. Ели лепешки из лебеды.
Но трудились в колхозах от зари до зари. В деревнях не было не только мужчин, но и колхозные лошади были на фронте. Основной рабочей силой в колхозах в годы войны были женщины и мальчики-подростки. Так работал будущий муж Кати и мой дед, Беликов Иван Афанасьевич.
Его отец, Беликов Афанасий Никитович, погиб под Сталинградом. Наша семья узнала об этом только в прошлом году. И в день 70-летия победы его портрет наряду с тысячами других прошёл в Бессмертном полку. А во время войны Афанасий Никитович считался пропавшим без вести. Его семья, вдова и трое детей, не получала никаких выплат. Но не жаловались. В двадцатых их раскулачили, деда — «кулака», прошедшего Первую мировую, репрессировали. Возможно, с тех пор боялись жаловаться. А вероятнее всего, просто жили, как умели, и очень — очень много работали.
В последние годы войны распахивали колхозные поля на упрямых, отощавших быках. Животные были чуть живые, от слабости падали в борозду и не слушались подростков. Однажды 14-летнему Ивану нужно было на таком быке везти груженую телегу. А подняться в гору у быка не хватило сил. Тогда мой будущий дед, жалея животное, распряг быка и втащил эту телегу в гору на себе.
Такую вот «малую лепту» своим трудом и трудом своих детей внесли в дело Победы бойцы невидимого фронта, две мои прабабки, две вдовицы, Пронина Наталья Яковлевна и Беликова Евдокия Кузьминична.
Примеряя на себя, я не могу даже представить, как им удалось это вынести.
Вечная память им, их умершим мужьям, Ивану и Афанасию, и их детям!
Мы помним…
Количество просмотров — 373
