ИГУМЕНЬЯ ИУЛИАНИЯ (КАЛЕДА) О ДЕДУШКЕ СВЯЩЕННОМУЧЕНИКЕ ВЛАДИМИРЕ АМБАРЦУМОВЕ

Игуменья Иулиания (Каледа)

5 ноября — день памяти священномученика Владимира Амбарцумова. Придел в его честь освящен в одном из храмов Зачатьевского монастыря. Мы предлагаем вам интервью прихожанина храма Андрея Мановцева с игуменьей Зачатьевской обители, Иулианией (Каледой), родной внучкой священномученика Владимира, записанное в ноябре 2012 года.

---

 

— О священномученике Владимир не раз рассказывалось в православных изданиях, есть книга, ему посвященная. Чувствуется, как глубоко и с какой теплотой чтит его память Ваша семья, Ваш род (так уже можно сказать). Расскажите, пожалуйста, как впервые, в детстве, Вы услышали о нем.

— Пятого ноября этого года исполняется 75 лет со дня мученической кончины священномученика Владимира Амбарцумова. Это новомученик нашей Церкви,  прославленый в 2000 году, на юбилейном Архиерейском Соборе РПЦ.  У него очень интересная судьба, и сейчас он, несомненно,  помогает многим людям. Священномученику Владимиру посвящен  южный придел в Свято-Духовском  храме нашего монастыря. Этот святой был отцом моей родительницы  и  наша  семья всегда   его  почитала . С тех пор, как я себя помню, с тех пор  помню и рассказы о дедушке. Будучи в семье одной из младших, я не застала уже своих бабушек и дедушек, и знала о них только по рассказам родителей. Но  должна сказать, что дедушка Владимир всегда занимал какое-то особое место  в моей жизни, и отношение к нему было особое, не такое, как к другому дедушке и к бабушкам.  Царство Небесное дорогим моим приснопамятным родителям, которые имели мужество не скрывать, что дедушка был священником, и то, что он пострадал за Христа. К сожалению (и я это знаю на конкретных примерах), во многих семьях, где кто-нибудь из родственников был репрессирован, старались как-то это скрыть и никогда не вспоминать о том. А нам об этом в детстве рассказывали, и я  всегда знала, что дедушка  Владимир был священником   и  пострадал за Христа.

 

— В годы, когда еще не было известно о судьбе Вашего дедушки, надеялась ли семья на его возвращение?

— Да, мы долго, очень долго  не знали ничего о его последних днях. Не знали, как и когда он пострадал. Единственным документом, что имелся у мамы, была справка о реабилитации, в которой было написано, что дедушка скончался 21 декабря 1942 года. Мы в этот день старались особо вспомнить дедушку, но иногда как-то так получалось, что почему-то и забывали. Мама говорила, что ей не верилось, что дедушка умер в этот день, верно, от того эта дата и забывалась.

 

Отец Владимир с детьма Лидой и Женей в Манихино

 

Помню, как мама рассказывала нам, что дедушке Володе приходилось жить вдали  от детей, о том, как он служил, как приезжал к ним, и о том, как его забирали, рассказывала об обыске в день ареста ее папы, ей было  15  лет.

У нас в детстве была такая удивительная молитва, прибавление к утренним и вечерним молитвам: «Господи, дай, чтоб мы узнали, как умер дедушка Володя». И вот сколько я себя помню, я помню, что мы всегда утром и вечером молились: «Господи, дай, чтоб мы узнали, как умер дедушка Володя»

Признаюсь, что в детстве была у меня какая-то такая надежда (я о ней никому не говорила) … Чтовдруг раздастся в дверь звонок, откроется дверь, и войдет дедушка. Где-то на подсознательном уровне эта надежда сохранялась во мне даже до 1989 года. Казалось: ну мало ли? Знали же мы про отца Павла Троицкого, который вроде как по документам умер, а в действительности был жив, знали и другие такие случаи. И с детства была такая мысль: ну может быть, дедушка где-то там остался жить… может, где-нибудь в Сибири, может, где-нибудь на Дальнем Востоке… и что, может, он нас найдет и к нам придет. Шли годы, мы не переставали обращать свое прошение к Господу, чтоб мы узнали, как умер дедушка Володя.

Наступил 1989 год. И как-то звонит нам Варвара Васильевна Чичагова-Черная (покойная игуменья Серафима, внучка священномученика Серафима Чичагова) и сообщает, что она подавала документы на реабилитацию и теперь получила документы в ответ.

 

— А Ваша семья знала матушку Серафиму?

— Да, мы были очень близко знакомы по Обыденскому храму. На семейном совете мы приняли решение тоже подать документы на Лубянку и просить сообщить нам данные о Владимире Амбарцумове. Определили, что заниматься этим будет мой брат Кирилл (нынешний настоятель храма Новомучеников и исповедников Российских в Бутове). Мама сказала, что ей уже не по силам, и слишком много для нее было тяжелых переживаний, связанных с этим местом. Она, даже старалась  не ездить с нами, маленькими детьми, в «Детский мир», только чтобы не оказаться на площади Дзержинского, как тогда Лубянка называлась. Кирилл подал документы, и мы стали ждать ответ. Моя родительница, монахиня Георгия, многие годы молилась великомученику Артемию, которому молятся о без вести пропавших. Кто-то, очень давно, сказал ей, что нужно молиться ему, чтоб он помог узнать о судьбе ее отца. Память великомученика Артемия приходится на 2 ноября по новому стилю.  И вот, 2 ноября 1989 года мама, как и всегда в такой день, усердно помолилась, попросила помощи у святого угодника, и легла спать. Утром, 3 ноября, раздался телефонный звонок. Звонили с Лубянки, спрашивают: «Вы подавали документы?» — «Да» — «Можете приходить. Ваши документы готовы».   Кирилл поехал туда. Ему вынесли дело дедушки и ознакомили с документами, в частности, с протоколом заседания тройки НКВД от 3 ноября 1937 года, на котором дедушка был приговорен к расстрелу, а 5 ноября был расстрелян. Промысел Божий был в том, что именно 3 ноября, в день заседания тройки, день в день спустя 52 года, Кирилл увидел эти документы. Он тут же сообщил новости  маме по телефону и поехал домой.  В это время я была в Петербурге у своей старшей сестры, Александры. Нам мама утром позвонила и сказала, что Кирилл поехал на Лубянку, какие-то есть сведения о дедушке. Мы стали молиться.  Потом позвонили и сказали, что дедушка расстрелян 5 ноября 1937 года. В тот момент мы словно пережили смерть дедушки, и  я четко осознала, что надежды на возвращение дедушки нет.

 

Икона священномученика Владимира с житием

 

Конечно, я всегда понимала, что времени-то прошло уже очень много, но в глубине души оставалась очень и очень слабая надежда. А тут мы поняли: все! Дедушка скончался! Дедушка Володя не просто скончался,  его растреляли! Он мученик за Христа!  В те дни, 3 ноября, и 5 ноября, были отслужены  по нему панихиды. Удивительное было у нас чувство: с одной стороны переживания смерти близкого человека, а с другой-осознание того, что дедушка мученик за Христа.

 

— Все, кто знакомится с жизнеописанием Вашего дедушки, запоминают девиз его молодости «Не бойся, только веруй», запоминают тот пример непоколебимого мужества, который оставил нам священномученик Владимир. Расскажите, пожалуйста, как Вам, в ваших трудностях, помогал примеры дедушки?

— Мысль о дедушке всегда была для меня укрепляющей. Я хорошо помню, как в 1991 году, когда покойный Патриарх Алексий II благословил заниматься восстановлением монастыря, мне приходилось много ходить по разным «конторам», в частности, в Отдел по связи с религиозными организациями, т.е просто бывший Совет по делам религий, и много я там «приятных» в кавычках минут пережила. И в какой-то момент тогда я вспомнила дедушку. И подумала: а я-то что? Уже отношение-то к Церкви стало тогда меняться, и не сравнить было с тем, как прежде, много неприятного, но все-таки все по-другому. А дедушка что пережил? И когда его арестовывали, и когда его допрашивали, да и на свободе как было ему трудно! И помню, как после встречи с бывшим уполномоченным я поехала на Ваганьковское кладбище, на могилку бабушек, где была погребена земелька с отпевания дедушки. Поехала я туда, чтоб дедушку попросить как-то меня укрепить, как-то мне помочь во всех этих трудах, чтоб он мне мужество дал и крепость.

Потом, когда уже сестринская община была, пришлось нам дело иметь прямо с тем самым ведомством, с которым и дедушка дело имел. Мы там жили в своем помещении, а и школа, и другие организации оставались на территории монастыря, как и раньше. В помещении Свято-Духовского храма (где теперь придел в честь священномученика Владимира)  существовало какое-то подразделение Комитета Госбезопасности. В здании совсем ничего не напоминало о том, что здесь когда-то был храм и  пристроенная к нему  богадельня. Купола не было, была двускатная крыша, все здание было перестроено. Было принято решение о передаче здания Церкви, и я пошла туда. Прямо скажем, меня их руководитель не очень милостиво встретил, мягко выражаясь. Был 1992 год. Я пришла и говорю, что раньше здесь был храм и что принято решение о передачи здания Церкви, и я прошу его подписать проект постановления правительства о передаче. Он сказал: «Что?? Какой храм? Здесь никогда храма не было, нет и не будет! Уходите отсюда и больше ко мне можете не приходить». А охранникам внизу сказал: «Если эта еще сюда придет, скажите ей, что я выйду к ней с автоматом Калашникова». Милостью Божией, по молитвам дедушки, здание Церкви отдали.

Однако эта организация еще два корпуса занимала у нас, на территории монастыря: старый трапезный корпус и бывший настоятельский корпус. И несколько лет, пока они тут еще находились,  очень напряженные были у нас отношения, так что даже мы по вечерам выходить на территорию опасались. Помню, как всегда тогда  к дедушке обращалась за помощью, и всегда ее получала.

— Может быть, Вы помните что-либо из рассказов мамы, что не вошло в ее воспоминания и о чем Вы можете рассказать? Что вы помните из рассказов папы?

— Мне кажется, все вошло в мамины воспоминания, во всяком случае, все основные моменты. Папа также писал о дедушке в своих воспоминаниях. Первый раз – еще в отроческом возрасте – папа исповедовался у отца Владимира, и первые годы своей церковной жизни он окормлялся именно у дедушки. И дедушка очень ярко запечатлелся в его сердце. Может быть, еще и потому, что, хотя он был мальчиком, дедушка относился к нему как к взрослому, он благословил его, можно сказать, на подвиг, служения Церкви и исповедничества: папа узнавал о семьях репрессированных и приносил им определенную помощь. Главное, что запомнилось папе, это то, что дедушка был очень цельнойличностью, целеустремленным был человеком и очень, можно сказать, горящим.  Когда дедушку уже забрали, папа очень скорбел, что лишился его, и говорил, что если бы он вернулся, он обязательно к нему тут же побежал бы.

 

— Расскажите, пожалуйста, о том, как Вы и в Вашей семье узнали о канонизации дедушки, и о том, как возникла идея посвятить ему придел.

— Когда мы узнали, что дедушку собираются канонизировать, то какой-то страх и трепет «нападе на нас». Я уже говорила, что мы всегда не только молились о нем, но и к нему молитвенно обращались, не было и сомнений в правильности этого, он же был мученик за Христа. Тем не менее, когда в августе 2000 года, незадолго до начала Юбилейного Архиерейского Собора, нам  позвонил отец Владимир Воробьев и сказал, что поданы документы на Архиерейский собор для прославления священномученика Владимира Амбарцумова, мы всерьез испытали страх и трепет. Потому что ведь он  дедушка – родной и близкий, а тут оказывается, что святой, нельзя было не заволноваться. Потом, во время  работы Архиерейского Собора  нам сообщили о том,  что сейчас на   соборе принимается решение о канонизации. Мы с сестрами стали усердно молиться. Собрались у места почитания наших матушек-основательниц, игумении Иулиании и монахини Евпраксии, молились усердно, чтоб они управили, как Богу угодно, а через некоторое время нам  передали, что первые списки уже приняты, и среди них – дедушка, священномученик Владимир. Тут я почувствовала, что ни слова не могу сказать! Как это? Дедушка? Святой? 20 августа 2000 года в Храме Христа Спасителя состоялся торжественный Акт канонизации Новомучеников и исповедников Российских. При совершении чина канонизации  всегда очень трогательно бывает, когда служится последний раз панихида или лития по усопшему, а потом начинают петь ему тропарь, кондак и величание. И многие тогда стояли со слезами на глазах, конечно, великая это радость была. Мы все тогда там были близкие – и мама, и братья, и я была с сестрами. Потом вернулись  в монастырь, и здесь впервые спели дедушке, священномученику Владимиру,  тропарь, кондак и величание. Трудно описать то состояние, которое мы   тогда испытывали, но сразу   все почувствовали: что-то изменилось . . Это неописуемо, но это чувствуется. Так же было и в 2001 году, когда   канонизировали наших матушек-основательниц, преподобных Иулианию и Евпраксию.  Мы, казалось бы, и так к ним много обращались, и чувствовали их помощь, но когда их канонизировали, стало иначе. То ли они там больше дерзновения пред Богом получают, то ли еще что-то, но начинаешь как-то по-другому обращаться к ним.

 

Первый раз дата смерти — праздник

Придел священномученика Владимира

 

Священномученик Владимир очень близкий нам святой, он  для всех нас дедушка. Не только для меня, но и для всех сестер в обители. Придел, устроенный  в Свято-Духовском храме, — это придел дедушки. Мысль о его создании  возникла практически сразу после канонизации. Когда дедушку прославили, нам захотелось что-то такое сделать, чтобы дедушка и был с нами, и  прославляем был среди людей, чтобы о нем знали. В Бутово он – среди всех. Там же десятки тысяч расстреляны, более тысячи за Христа, и сотни прославлены. А нам хотелось дедушку одного почтить, именно его. Тогда  мы решили, что можно у нас в монастыре освятить придел в его честь. Незадолго до канонизации для монастыря освободили небольшой  храм  Сошествия Святого Духа (в советское время это было просто административное здание), в нем с южной стороны была  пристройка, которую можно было превратить в придел. В XIX веке этот храм был домовый при богадельне, сам  занимал очень небольшое пространство. Но тогда, в 2000 году,  у нас один маленький  храм уже был – надвратный, и Зачатьевский маленький храм, о воссоздании собора еще и говорить не приходилось, на его месте стояла школа, и было неизвестно, когда еще нам освободят ее.

 

Вид будущего придела сверху в сентябре 2012 года

Матушка ходит верою… осень 2012 года

 

По благословению Святейшего Патриарха  мы решили Свято-Духовский храм восстановить  в полном объеме, т.е. и там, где  была богадельня, сделать храмовое пространство, а в пристройке, служившей когда-то кельями для сестер при богадельне, создать придел в честь дедушки. Пошла я тогда к покойному Патриарху Алексию   просить благословения на устроение придела в честь священномученика Владимира.  Помню, Святейший задумался несколько, спрашивает: «Матушка, как? Как фамилия?». Я говорю: «Амбарцумов». «Владимир Амбарцумов?» — «Владимир Амбарцумов» — «Матушка, а у него не было…?» — Я говорю: «У него сын был Евгений Амбарцумов, в Петербурге служил» — «Матушка, говорит,-  а я его хорошо знал». С радостью благословил Святейший устраивать этот придел, и потихонечку пошла работа.

 

— Наверное, много пришлось преодолеть трудностей, пока Святодуховский храм был заново построен, и пока придел был создан. Вам помогало обращение к мученику Владимиру?

— Конечно, мы все время чувствовали помощь дедушки. Сначала надо было помещение освободить, там надо было и полы разобрать, новые сделать перекрытия, да и до кровли все разобрать – фактически все было построено заново, кроме стен. Средств у нас не было никаких, помощников не было. Сначала дело шло очень медленно. Но что удивительно, когда мы, в день памяти священномученика Владимира приходили туда с крестным ходом, то буквально на следующий день появлялись какие-то люди, которые начинали нам помогать. И, как правило, люди эти были армянской национальности. (Дедушка же наполовину был армянин). Например, когда должны были полы там сделать, я позвонила одним знакомым строителям, которые помогали нам как-то на подворье строить храм, и прошу их: «Не могли бы вы нас выручит? Не могли бы кого-нибудь прислать нам пол положить». Они говорят: «Хорошо, матушка, мы подумаем». Потом звонят: «Мы тут нашли одну бригаду, очень хорошую. Только не знаем, как Вы к ним отнесетесь?» — «А что такое?»  — «Да там, матушка, один армяне, как вы к этому отнесетесь?» А я заулыбалась и говорю: «Да мы оченьхорошо к этому отнесемся».  Они удивились: «Почему?» — «А у меня дедушка наполовину армянин, он только рад будет» Другой раз – встал вопрос об иконостасе. Мы уже и заказали его, а денег вовсе не было. Тогда нашелся человек один, Марлен, а в крещении Михаил, армянин, и вот он нам полностью оплатил иконостас. Неоднократно бывало так, что при той или другой проблеме находились именно армяне, которые нам помогали ее решить. Такой был случай, еще расскажу. Один наш прихожанин, который и брату моему, отцу Иоанну, помогает, сделал необходимую продукцию и должен был отвезти ее отцу Иоанну. Погода была неважная, вышел он на улицу и стал голосовать, чтоб его подвезли. И так складывалось, что либо машины не останавливались, либо останавливались и  отказывались ехать, куда ему надо. Он минут сорок простоял, замерз, продрог, и взмолился священномученику: «Священномученик Владимир! Ну ты уж помоги мне твоему внуку отвезти, что он заказал». И тут неожиданно .машина останавливается, за рулем – армянин. И он отвез. Так что дедушка помощников посылает, посылает. Его благодатную помощь мы чувствуем постоянно.

 

Священномучениче Владимире, моли Бога о нас!

 

Сестры у меня все время к нему бегают. Надо еще сказать, что как дедушка был тесно связан с молодежью, большую работу с ней вел, он очень помогает молодым людям,например,учащимся. У нас в обители  жили студентки Свято-Тихоновского института, так они ни один экзамен не сдавали без дедушкиной помощи. Пойдут свечку поставят, помолятся, и им   каким-то чудесным образом тот самый билет попадается, который они знают.  Не-е-ет, говорят, без дедушки нельзя идти сдавать экзамен! Был и такой однажды случай. Одну девушку должны были, по серьезной причине, исключить из   училища сестер милосердия.  Мама ее приходит в слезах: «Что ж делать? говорит Хоть и сама виновата, но жалко ее». На следующий день  должен был быть педсовет, а ей сказали, что исключат непременно, приезжайте документы забирать, после педсовета. Сестры мои и посоветовали отслужить молебен священномученику Владимиру и помолиться ему. На следующий день педсовет, неожиданно для всех, вынес решение не исключать девушку, дать ей возможность учиться дальше, она и закончила потом благополучно. И подобных случаев много.

Еще одна интересная деталь. В помещении, где был устроен потом дедушкин придел, находилась мастерская скульптора Сагаяна, Фридриха Мрктчяновича, опять-таки армянина.

Придел был освящен малым чином  в 2005 году, 2 ноября. В тот год на 5 ноября приходилась родительская суббота, и было принято решение память священномученика Владимира перенести на 3-е число.  Получилось на день вынесения приговора .

 

— Что бы Вы могли рассказать о своих родителях?

— Что сказать о моих родителях? О них уже многое всем известно, о протоиерее Глебе Каледе и монахини Георгии, Лидии Владимировне Каледе. О папе большая книга          — «Священник Глеб Каледа – ученый и пастырь» — вышла уже вторым изданием. О маме (в связи с 90-летием со дня рождения) недавно вышла книга «Монахиня Георгия». Это были удивительные люди, действительно, исповедники Христовы.  Что проявлялось в самые трудные моменты жизни.

Вспоминается, как нас всех поразило мамино отношение к папиной кончине. Когда мы узнали от врачей, что папа безнадежно болен и что по-человечески выжить ему никаких шансов нет, то мы, дети, собрались и стали думать о том, как же нам подготовить маму – к тому, что папа, в ближайшее время, скорей всего, отойдет от нас. Мы решили даже, что запасемся для разговора с мамой лекарствами – мол вдруг ей станет плохо. Помолились, как могли, и старший брат с сестрой поехали к маме. И стали так осторожненько, осторожненько говорить.  А мама сразу просто проявила свое христианское отношение к смерти и вообще ко всему. Она совершенно спокойно сказала: «Ну раз так, значит, надо готовиться. Во-первых, говорит, я вас прошу чаще возить меня к нему в больницу, буду побольше у него сидеть. Во-вторых, надо мне сшить воздух, с тем, чтобы с этим воздухом была отслужена одна Божественная литургия и чтобы им потом закрыли его лицо». И мама села за машинку и стала шить белый воздух. Когда священник умирает и его кладут в гроб, лицо ему покрывают белым воздухом. Мама сшила, и так потом и сделали. Стала мама к нему ездить. А когда папа умер, и мы тело его забрали из больницы и везли домой, то сжималось сердце: как там мама отреагирует, когда мы подъедем? Конечно, я молилась, просила и Господа, и папу, и дедушку – об укреплении мамы.  Но когда мы подъехали к подъезду, я пережила потрясение. Как только мы подъехали, мама вышла из подъезда, и когда мы стали выносить тело, мама запела «Христос воскресе». Хоть голос ее дрожал, но она пела «Христос воскресе».Перед похоронами она обзвонила всех его духовных чад, певчих, близких, друзей, и всем сказала: «Знаете что? смерти нет. И не вздумайте одевать черные платки и черные одеяния на отпевание. Священник лежит в гробу в белом, отпевают его священники в белом, так что и вы одевайте белое. Смерти нет». И сама она надела на голову фату свою, венчальную фату. Венчик она разобрала и, как шарфик такой, надела ее на голову. А когда уже папу хоронили, когда гроб уже опустили в могилу, и уже холмик могильный появился, крест поставили, то тогда – многие это вспоминают – тихий женский голос запел «Христос воскресе». Так что и мама, и папа были очень мужественные люди. Вряд ли мы их достойны, но до конца жизни должны благодарить, что они нам дали самое главное – основы веры православной. Знаете, как-то меня тут спрашивают: «Матушка, а как Вы узнали о Боге, как стали в церковь ходить?» А я отвечаю: «Да я не знаю, как». Вот как я себя помню, так помню, что читала молитвы, помню, как папа с мамой приводили нас в комнату, и мы там молились, помню, как водили нас в храм. С молоком матери все  впитывалось. И папа с нами занимался, и мама с нами занималась, и Историю Церкви нам рассказывали, и об основах православной веры говорили. Так что самое главное, за что мы должны быть благодарны – что они ввели нас в Церковь. А самое главное, они никогда не боялись говорить нам о Боге, хоть время-то было сложное. Когда папа стал священником, и дома совершали богослужение, то это все, конечно, происходило с самой тщательной конспирацией. Но от нас ничего не скрывалось. Когда папа стал священником, мне было всего 11 лет, а младшему брату девять лет. В прошлом году отмечалось 90 лет со дня рождения папы, и у нас в монастыре  был вечер, посвященный его памяти. Сначала панихиду служили, было несколько архиереев, а возглавлял службу владыка Арсений. Перед панихидой он хорошее слово о родителях сказал (вспомнил и маму, монахиню Георгию). Как же это, говорил он, они осмелились такое детям говорить?. Ведь дети как? Они же сразу бегут на улицу и по секрету всему свету всем все рассказывают. А они не побоялись говорить нам о вере.  Папа учил на так: пока вас не спрашивают, вы не должны ничего никому говорить о Боге. Но если вас спросят, верующие вы или нет, вы не должны отказываться. Конечно, не были мы ни пионерами, ни комсомольцами, от чего большие сложности возникали. Но Господь как-то дал пережить тот период, по молитвам родителей. И я, и мои братья, и сестра – все мы благодарны нашим родителям. Они нам дали все, что только могли дать. Они нас научили и правильному отношению к жизни, и к тому, как переносить те или иные трудности. Конечно, светлые их образы всегда перед нами, венчая им память. Все мои братья в Церкви, и сестра моя в Церкви, каждый из нас служит Церкви, кто как может и кто в каком звании. И нельзя не сказать, что все мы считаем (так чувствуем!), что кровь дедушки сохранила нас в Церкви. И молитвы его о нас и, конечно, молитвы наших родителей.

 

— Расскажите, пожалуйста, о богослужениях в приделе священномученика Владимира и о том, какие в нем святыни.

— Сейчас, когда освятили большой собор,  богослужения в приделе стали совершаться реже.  Но, конечно, в дни  памяти дедушки там всегда  совершается служба.. Также  в дни памяти особо почитаемых новомучеников: в день памяти царской семьи, в дни памяти пострадавших святителей.

Думаю, что главной святыней является икона священномученика Владимира  с житием. В приделе есть икона святителя Тихона, икона преподобномученицы великой княгини Елизаветы с частицей мощей, икона святителя Луки Симферопольского и икона священномученика Фаддея Тверскаго.

 

— А что Вы расскажете о службе Вашему дедушке?

— Службу дедушке составил один священник, отец Николай Петров. Помню, как совершали  мы ее в первый раз, в дедушкином приделе. Народу что-то немного. А в тексте службы, в стихире на «Господи воззвах» есть такие слова: «Соберитеся внуцы в память священномученика». Оборачиваюсь я на этих словах назад и вдруг вижу, как эти внуцы постепенно стали собираться. Обычно вечером, под день памяти, много бывает у нас «внуцев».

Матушка Иулиания читает канон, 4 ноября 2012 года

Василий Глебович Каледа. 4 ноября 2012 года

 

В сам день  памяти многие едут в Бутово, на место расстрела дедушки, в храм новомучеников и исповедников российских, к отцу Кириллу. Очень трогательно бывало видеть, как мама, когда была жива, сидела на этой службе у иконы своего отца. Канон обычно я читаю, или одна, или со сестрой инокиней Владимирой, правнучкой священномученика Владимира. У себя, одна, я всегда обращаюсь к  дедушке  «дедушка», говорю так: «Святый священномучениче Владимире, дедушка мой»,  либо просто говорю «моли Бога о мне», либо прошу о чем-то, либо просто взываю: «дедушка, помоги».  А на службе разве можно мне «дедушкой» его называть? Так когда я читаю канон, приходится мне следить за собой. И однажды все-таки  не уследила, проговорилась: «Святый священномучениче Владимире, дедушка мо-ой, моли Бога о нас». Ну уж после такого случая слежу за собой очень строго!  Да, конечно, иметь святого в роду, иметь дедушку священномученика – это и большая радость, и честь, и в то же время это большая ответственность. Кому много дано, с того много и спросится. Имея такого деда, имея таких родителей подвижников, и самим надо стремиться быть подвижниками. Посмотришь на себя и понимаешь, что недостойна ни деда, ни родителей своих, надеюсь только на их молитвы, что, может, их молитвами, Господь помилует и спасет нас.

 

— В этом году исполнилось 90 лет со дня рождения Вашей покойной мамы. Расскажите, пожалуйста, как была отмечена эта дата. И еще расскажите, пожалуйста, о маме своей.

— Да, 4 февраля этого года исполнилось 90 лет со дня рождения приснопамятной моей родительницы, монахини Георгии. И мы решили издать книгу с ее воспоминаниями и с воспоминаниями о ней. Удивительный она была человек. Проживший большую жизнь, переживший очень много за свою жизнь и при этом сохранивший и мужество, и твердость, и оптимизм. Мы надеемся, что эта книга может многим помочь, многих укрепить, утвердить в вере. Не только  издали книгу, но сделали  и фильм про мать Георгию. В нем она и о себе рассказывает, и о папе своем, и о нашем папе, и наши помещены  воспоминания. В 15 лет она потеряла своего отца, и, как она сама рассказывает в своих воспоминаниях, тогда у  нее закончилось детство. Много она плакала о своем отце, всю жизнь его ждала.  С моим папой они прожили долгую и счастливую жизнь, но семья у нас была большая, и много всего привелось испытать. «В мире скорбны будете», и невозможно прожить без скорбей. Мама всегда очень мужественно все переносила, и, что удивительно, сохраняла жизнерадостность. В ее сердце, внутри, жила радость о Господе. Она была настоящим членом нашей Церкви.

 

Лидия Владимировна Каледа в приделе священномученика Владимира

 

То, что в нее заложил дедушка, она пронесла через всю жизнь. Дедушка ее научил уставу богослужебному, научил  церковному пению. Она всю жизнь жила жизнью Церкви, и не мыслила по-другому.  Так что и  жизнь нашей семьи строилась сообразно с жизнью Церкви. Например, воскресенье – это было воскресенье, и без вопросов нужно было быть в храме, это было как дважды два четыре. Все церковные праздники были для нас очень важными событиями, к ним готовились и праздновали особенно благоговейно,  и весь быт  был православным.

 

— А ваш храм был Обыденский?

— Да, в основном мы ходили в Обыденский храм. Иногда, бывало, в Елоховский. Еще мы ездили, папа с кем-нибудь из нас, на раннюю литургию или в Марьину Рощу, или на Рижскую, в храм Знамения, нам добираться туда было удобно. А так, конечно, нашим храмом был Обыденский храм. И родители венчались в этом храме, и почти всех там крестили нас, всех там воцерковляли, братья и сестра венчались в этом храме – это родной для нас храм. Жизнь наша была жизнью в Церкви. Конечно, это исходило и от папы, но от мамы в большей степени. Когда папа уезжал в командировки, т.е. в экспедиции, а, значит, на длительное время, это еще в самой их молодости, так мама ему переписывала в блокноты последование служб, с тем, чтоб он мог там по этим записям молиться, чтоб он там не был оторван от жизни Церкви. Писала тропари всех праздников, какие придутся на время экспедиции. (Тогда ж ведь не было ничего такого печатного).

 

Отец Глеб с матушкой Лидией и внуками

 

А нас, детей, молитвы учить не заставляли. Потому что знали: будут молиться, и молитвы сами запомнятся. И так и было. Евангелие мы и сами читали, и мама или папа с нами беседовали, объясняли. И во всю жизнь мама пронесла веру в Бога и веру Богу, она совершенно верила в Промысел Божий, во всем доверялась Богу, потому что без воли Божией ничего и быть не может.

 

— Расскажите, если можно, как Ваша мама приняла монашеский постриг.

— Это произошло уже в последние годы жизни, года за полтора до смерти. Мама вообще-то и не думала об этом. Так что это было неожиданным и для нас для всех, и для нее самой. Жила она тогда уже в монастыре у нас. Самостоятельно жить она уже не могла, и, конечно, она могла поселиться у одного из сыновей, все ее любили, и невестки, и внуки. Но для нее было невозможно было жить в отрыве от Церкви, с тем, чтоб не ходить постоянно на богослужения. И поэтому естественным было для нее поселиться в монастыре, здесь служба каждый день. Одно время она то приезжала, то уезжала, а потом совсем перебралась сюда. Но и речи никакой о постриге не было. Какой там постриг при такой большой семье – внуков много, и правнуков. И однажды, в 2008 году, к нам в обитель приехал схиархимандрит Илий (теперешний духовник Святейшего Патриарха Кирилла).

 

Книга о монахине Георгии

 

Приехал навестить нас, чаю попить, с сестрами пообщаться. И когда уже он уходил, матушку подвели к нему под благословение. Он ей говорит: «Матушка, а когда постриг будете принимать?»  Она не расслышала (плоховато слышала), и сидит так, улыбается, кивает старцу головой. Я тогда ему говорю: «Отче, Вы спросите еще раз, а то она не расслышала». Он повторяет вопрос: «Матушка, а когда постриг будете принимать?». Она опешила так и говорит: «У меня дети, у меня внуки, у меня правнуки. Какой постриг?». А он ей: «Ну вот и очень хорошо, вот и будете за всех молиться» И прибавляет: «Вы, матушка, особенно не тяните, возраст у Вас уже солидный, так что не позднее Великого Поста». И мама первый день была, можно сказать, «контуженной». Но для нее однозначно было: если старец ей сказал, то, значит, такова воля Божия. Я ей, было, попыталась сказать: подожди, мам, так переживать, вот придет отец Николай (у которого она в основном исповедовалась), поговори с ним». А она мне довольно резко отвечает: «Да что говорить-то? Если старец благословил, надо исполнять. А говорить нечего». Ну, может, три дня она приходила в себя. А потом стала меня спокойно расспрашивать, что, чего и как, стала готовиться к постригу. Очень сознательно, очень серьезно, очень глубоко. Очень глубоко она готовилась к исповеди за всю жизнь. И вот когда она приняла постриг, возникло такое ощущение, как будто она всегда и была монахиней, настолько это произошло органично, естественно.

Монахиня Георгия

 

Так что вся жизнь ее была в Боге. Постригали же маму прямо в день кончины Святейшего Патриарха Алексия. Он ее и благословил, естественно – я ездила к нему за благословением на постриг. Святейший отнесся к этому очень положительно, и сказал те же слова: «Матушка, возраст солидный, не тяните». И тогда мы решили, что мама будет постригаться Рождественским постом. Мама согласилась с радостью. Долго я думала, в какой же день. Потом вспомнила, что 5 декабря, на следующий день после праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы, день крещения мамы. Ну думаю: вот как раз. Тут и Введение во храм, да и монашеская жизнь подобна той, что вела Пресвятая Богородица, живя при храме. Говорю маме: «Давай 5 декабря?». Она с готовностью соглашается. «Очень хорошо, говорит, будет день второго крещения, день пострига». Все, договорились. А я у Святейшего Патриарха спросила благословение, чтобы постриг совершил отец Алексий (Поликарпов), наместник Данилова монастыря. И родители, и дедушка были связаны с Даниловым монастырем. Дедушка одно время окормлялся у отца Георгия, преподобноисповедника, старца Даниловского, и мама к нему молиться ходила, она очень почитала старца Георгия, иконочка его была  у нее, с частицей мощей, вот из-за этой связи с Даниловым монастырем я и просила у Святейшего благословения, чтобы постригал отец Алексий. Святейший согласился, и отец Алексий согласился с радостью. И вот, 5 декабря, где-то днем, я уже собралась идти к маме, чтоб еще немножко поговорить и готовиться к постригу, уже назначенному, и когда я у себя одевалась, чтоб идти к маме, вдруг раздался звонок, и мне сообщили, что скончался Святейший Патриарх Алексий. В первые минуты, честно говоря, я растерялась: как тут быть? какой уж тут постриг? А потом я поняла, что это благословение Патриарха, и мы должны его исполнить. И как раз после минуты молчания, объявленной по все стране, отслужили мы литию и начался постриг. Думала я: как назвать маму, каким же именем? Да только Георгией! В честь преподобноисповедника Георгия, которого она помнила с детства и обращалась к нему «батюшка». И вот, удивительно, когда первый раз были ее именины, она в этот день на подворье нашем была, в Барвихе, а надо сказать, что преподобноисповедник Георгий у нас там бывал. Сестры после службы устроили праздничную трапезу, поздравляли маму, а я была в монастыре. Потом приезжают, говорят мне: «Матушка, первый раз такое видим и слышим!». Я говорю: «А что такое?». Они рассказывают: «Ну мы поздравили мать Георгию, многая лета ей пропели, какие-то слова ей сказали, что-то подарили. А потом она стала рассказывать, как она познакомилась… со своим святым! Как она к нему под благословение подходила, как она у него на коленках сидела. Матушка, первый раз такое слышим – чтоб со своим святым так знакомились. Обычно ведь как  со своим святым знакомятся: житие прочитают, службу ему служат, к мощам прикладываются, а тут  — на коленках сидела!»

 

Величание на праздничной всенощной, 4 ноября 2012 года

 

— Матушка Иулиания, что Вы думаете о почитании новомучеников и исповедников российских в нашей стране? Вы согласны с тем, что оно недостаточно? Что бы Вы хотели сказать по этому поводу?

— Да, к сожалению и к сожалению глубокому, недостаточно почитаются у нас наши новомученики и исповедники. Что с этим делать? Больше говорить об их подвиге, больше им молиться, больше им служить. Конечно, помощь их очень чувствуется. Необходимо им служить, необходимо о них говорить. Потому что их кровью, их молитвами стоит наша Церковь. С древности ведь всякий храм стоит на крови мучеников: в престол всегда закладывается частица мощей именно мученика за Христа. И то, что в нашей стране произошло возрождение Церкви – очень многие так считают – произошло по молитвам новомучеников, на их крови наша Церковь возродилась. Не будь их подвига, еще неизвестно, сидели бы мы тут с Вами, разговаривали бы, был бы тут монастырь – думаю, что вряд ли. К тому же подвиг их очень укрепляет. Это такие же люди, как и ты. Это понимаешь, когда читаешь их жизнеописания.  К древним святым непроизвольно относишься так, будто уж само собой разумеется, что это святые. Они будто были другие, время было другое, а сейчас что   и говорить о святости.

А когда читаешь житие новомучеников и исповедников, или воспоминания о них, или их письма, то понимаешь, что это такие же, как и ты, обычны люди. Не то что мол родились святыми, жизнь свято прожили и умерли святыми, и куда нам до них? А тут видишь, что это обычные люди, со своими какими-то слабостями, недостатками, что у них могли быть и падения, какие-то немощи были, но они с Божией помощью это преодолевали, с Божией помощью смогли достичь святости. И, значит, нам ничто не мешает, кроме наших лености и нерадения, также достичь святости. Каждый христианин должен стремиться к святости, иначе он не христианин. Мы все должны стремиться к совершенству.  То, кто в какой мере достигнет совершенства, зависит от Господа, но и от нас многое  зависит. Если мы ничего не будем делать, а будем только унывать, что мы такие немощные и слабые, то ничего и не получится. А если мы решимся, решимся идти за Христом и будем просить наших новомучеников и исповедников укрепить нас, то я не сомневаюсь, что Господь, по их молитвам, нас укрепит и сподобит Царствия Небесного.

 

Источник: «Татьянин день»

 

 

 

 

 

 

Количество просмотров — 174