Портрет С.Н. Дурылина кисти М.В. Нестерова «Тяжелые думы» (1926)
ПРОТ. ВЛАДИМИР ВИГИЛЯНСКИЙ
27 октября 2015 года
Сергей Николаевич Дурылин (1886-1954) – священник, писатель, искусствовед, литературовед, богослов.
Его биография полна потрясающих фактов, звучных имен в его окружении, трагических страниц, неразгаданных загадок. Одно то, что он, – прошедший бутырскую и владимирскую тюрьмы, а также ссылку, – был награжден в 1949 году орденом Трудового Красного Знамени чего стоит!
Но не об этом речь – хочу сказать о его удивительной прозе, с которой я ознакомился на днях в авиаперелетах в Константинополь и обратно в Москву. Сборник «Тихие яблони», изданный в издательстве «Никея» в этом году, состоит из превосходной повести «Сударь кот», любимую его другом-художником Михаилом Нестеровым, и нескольких рассказов.
Особенно хорош рассказ «Сладость ангелов» 1922 года. В нем два живых характера – архиерей и архимандрит, волей случая попавших на ночевку в одну комнату. Оба интеллектуалы, «себе на уме». У каждого из них в отношении другого – скрытое предубеждение. Но вдруг в естественном диалоге они находят между собой нечто общее, и это общее – «детское богословие», то есть живая, очищенная от какого-либо рационализма вера. С.Н. Дурылин умеет сказать то, что почти невозможно выразить словами. Ну, такой, например, рассказ архимандрита:
«Я был студент, и мой собственный «Яшка» (от слова Я – В.В.) был очень важный господин, снабженный всеми отрицаниями, полагающимися по штату русскому интеллигенту, как удостоверение его зрелости. В Бога я не верил – до скуки, до пустоты какой-то не верил. Я заметил, что разные неверия бывают… Холодом каким-то дрожала душа в пустоте. Вражды к Богу не было, но все без Него, все без Него было в душе, в мире, в природе, в самом бытии, – и все без цвета, без сути какой-то, без запаха, без вкуса. Все на своем как будто месте, – но надо всем какая-то невидимая дыра, в которую уплывает все тепло бытия… И Бога-то оттого у меня не было, что меня самого не было. Я растерял себя. В чем же Ему было быть во мне, когда я – раздробился, разделился на отдельные дроби какие-то, бесконечные и неправильные, и весь ушел в пустоту. Не в пустоте же Ему быть…»
Проглотил книгу как изысканное блюдо: такое впечатление, что все это написано лично для меня. Редкое ощущение! Стиль, герои, диалоги, проблематика, оценки – все это мое. Дурылин любит то, что я люблю, его смущает то, что меня смущает, плачет от того, от чего и я плачу.
Дурылина называют бытописателем. Но какой он бытописатель, когда за описанием этого быта вырастает весь мир – во всей своей сложности и красоте!
Количество просмотров — 83
