11 января в Актовом зале Домового храма мученицы Татианы при МГУ прошла лекция поэта, культуролога, доцента РАНХиГС Михаила Кукина «Рождество Христово: кто такие волхвы?». В поисках ответа на этот вопрос лектор анализировал крупнейшие памятники мирового искусства, интерпретирующие евангельский сюжет поклонения волхвов, от изображений III века из римских катакомб и рельефов на ранних христианских саркофагах до картин Босха, Брейгеля и Рембрандта.
В распоряжении художников и скульпторов разных эпох был один исходный текст — вторая глава Евангелия от Матфея, где описывается сцена поклонения. Интересно, как они этот текст интерпретировали, как представляли себе волхвов и как изменялся смысл, вкладываемый в произведения искусства, отметил М. Кукин. Одно из самых ранних изображений на эту тему встречается в римских катакомбах Присциллы в III веке, когда христианство еще «не вышло из подполья», когда оно еще не было легализовано. Скрывающиеся от гонений христиане совершали свои службы в катакомбах, оставляя на стенах изображения самых значимых эпизодов Евангелия. На одном из них запечатлены волхвы: три фигуры в одинаковых шагающих позах, без индивидуальных черт внешности или одежды. Никаких канонов иконографии в то время еще не сложилось, но уже в этих первых рисунках появляются черты, которые сохранятся в будущей традиции. И если, например, посмотреть на мраморную доску с могилы некой Северы из тех же катакомб, то можно увидеть изображение волхвов уже более детализированное. Вновь три одинаковых фигуры, с одинаковым шагом, одинаковой позой. Их головные уборы напоминают шлемы, в руках у них сосуды с дарами. За спинкой кресла стоит человек с посохом, указывающий на шестиконечную звезду над головами Богородицы и Младенца (по традиции иконографии за креслом изображается святой Иосиф Обручник).
В IV веке христианство выходит из подполья, появляются ранние христианские саркофаги, украшенные рельефами. На саркофаге «Двух заветов», хранящемся в музее Ватикана, рельеф, иллюстрирующий поклонение, проработан еще более подробно. Можно в деталях рассмотреть одежду волхвов: они носят специфические высокие головные уборы, которые в истории искусства получили название «парфянские шапки», подпоясанные длинные рубашки до колена и штаны. Словом, внешний вид волхвов ясно дает понять, что эти люди пришли из дальних мест, с востока. Лица их по-прежнему лишены портретности, все трое очень молоды.
V век, Рим, мозаика церкви Санта-Мария-Маджоре. Другой век, совершенно другая техника, другой художник, другая композиция. Появляются цвет, новые действующие лица (ангелы), но образы волхвов, уже в целом устоявшиеся, очень сходны с ранними. Эти образы, начиная с самых первых, несут в себе единый смысл. Волхвы, поклоняющиеся Христу, — нездешние, пришедшие с востока, издалека.
Наконец, в мозаике VI века из церкви Сант-Аполлинаре-Нуово в Равенне, созданной на пике раннехристианской традиции, у троих волхвов появляются индивидуальные черты не только одежды, но и внешности: у одного из них седая борода, у второго — густая черная, третий остается безбородым. Эта деталь вносит новый, очень важный мотив — мотив трех возрастов, и вместе с ним возникает новый смысл: три возраста дают в совокупности образ человека вообще, в целом.
И в дальнейшем во всех произведениях искусства эти два мотива — мотив людей, пришедших издалека, и мотив трех возрастов — будет сохраняться и развиваться. И на росписи ампулы из Монцы (VII век), и на алтаре короля Рахиса (VIII век, северная Италия) — грубом, в чем-то лубочном рельефе на каменной плите, образы троих волхвов будут обладать одними и теми же узнаваемыми чертами. Но вот на Каппадокийской фреске XII века поклоняющихся фигур не три, а шесть — казалось бы, очевидное нарушение более или менее устоявшегося канона. Однако, если присмотреться, можно понять: на самом деле волхвов по-прежнему трое, но в этот раз они изображены на разных стадиях пути, это просто разновременные моменты. Таким образом, и эта традиция иконографии поклонения сохраняется.
Возникает вопрос: почему же для всех художников, так или иначе интерпретировавших сюжет поклонения, были настолько важны именно эти мотивы? Для чего необходимо акцентировать внимание на том, что волхвы пришли с востока? И кто же такие эти люди, поклоняющиеся Христу? В поиске ответа на эти вопросы нужно обратиться к «Беседам на Евангелие от Матфея» Иоанна Златоуста. В них он последовательно, стих за стихом, комментирует Евангелие и приводит доказательства того, что Вифлеемская звезда была на самом деле высшей силой, посланной, чтобы волхвы — язычники, астрологи — поняли ее смысл и последовали туда, куда им было предназначено. «Христос с самого начала отверзает дверь язычникам, желая через чужих научить своих», — говорит святитель. По сути, вся раннехристианская традиция изображения волхвов сосредоточена именно на этой цели. Это и упрек, и призыв к совести, и элемент проповеди.
В эпоху Высокого Средневековья происходят заметные изменения в трактовке этих образов. XII век, собор святого Георгия в Ферраре, каменный рельеф: вместо привычных парфянских шапок на головах волхвов — короны. Такое изменение происходит примерно в X веке, веке «Оттоновского Возрождения», когда фигура Оттона (правителя Священной Римской империи), а впоследствии и императора вообще, становится сакральной. На мозаике в соборе Санта-Мария-ин-Трастевере трое королей-волхвов стоят перед Младенцем, причем у двоих из них короны остаются надетыми на головы, а у третьего, уже преклонившего колени, венец сложен. В дальнейшем эта тема поклонения земных царей небесному Царю будет продолжена. Так, на фреске Джотто из капеллы Скровеньи в Падуе корона преклонившего колени волхва не просто снята, а лежит на земле у ног Богородицы и Младенца.
В XIV, а особенно в XV- XVI веках (например, в работах Дюрера) добавляется еще один мотив: в изображение сцены поклонения вводится фигура темнокожего волхва, а в костюмах двух других появляются атрибуты одежды народов Азии. Таким образом все народы со всех сторон света, все короли всех возрастов — все люди в целом приходят поклониться Христу.
Но и этот ответ на вопрос о том, кто такие волхвы, недостаточно полон. Совсем иначе представляет поклоняющихся Питер Брейгель: в его версии, в целом следующей за основными канонами, до гротеска доведено уродство внешности волхвов. И они, и солдат на заднем плане, и простые зеваки, и даже Иосиф отличаются необыкновенным уродством. У Брейгеля — как и у Дюрера, и у Босха — вопрос «Кто поклоняется Христу?» превращается в вопрос «Кто такие мы?» и вообще, поклоняемся ли мы Христу, видим ли мы Его?
В дальнейшем, в работах Веласкеса, Рубенса, у каждого изображенного на картине героя появляются абсолютно индивидуальные, портретные черты. Таким образом, великая церковная живописная традиция заканчивается примерно на рубеже XVI-XVII века. Великие светские художники первого ряда стремятся продемонстрировать собственное живописное мастерство, не внося никаких новых смыслов и не делая попыток иных интерпретаций сюжета. Единственным, возможно, исключением является Рембрандт. С течением времени геометрия расположения групп на картинах менялась, разворачивалась в пространстве, появлялась трехмерность, многоплановость. Изменяется направление движения волхвов: от правого края холста к левому, от левого к правому, из угла. Но только на картине Рембрандта волхвы выходят из глубины полотна. Таким образом те, чье движение до сих пор было направлено в сторону от зрителя, теперь идут прямо к нему. Для Рембрандта важнее не трансляция всех традиционных смыслов, охватывающих все человечество, все народы, все расы — для него важен человек. Поклонение становится очень личным, очень индивидуальным, лиричным, погруженным в себя переживанием.
«Так кто же поклоняется Христу?», — снова спрашивает Михаил Кукин, подводя итог лекции. — «Я бы ответил на этот вопрос, возможно, немного схематично или даже дерзко. Рембрандт говорит: ты. Или я. Что, в общем, одно и то же». Это ответ Нового времени, он отличается и от ответов ранних веков, и от ответов Высокого Средневековья, и от ответов эпохи Возрождения.
28 декабря 2018 года в Актовом зале Домового храма мученицы Татианы при МГУ поэт, культуролог, доцент РАНХиГС Михаил Кукин прочел лекцию «Ветхий и Новый Завет в живописи Питера Брейгеля» (видеозапись доступна здесь).
Подготовила Виктория Артемьева, фото Михаила Ерёмина.
Количество просмотров — 246
