АНАСТАСИЯ ПРОЩЕНКО
Интервью Анастасии Прощенко с волонтером группы помощи бездомным при Домовом храме св. мц. Татианы при МГУ Павлом Савицким.
Это интервью продолжалось почти неделю. Я впервые решала вопрос: как взять интервью у человека, который не говорит, не слышит и не использует соцсетей?
Волонтер группы помощи бездомным «Пельмешки на Плешке» Павел Савицкий – глухой. Я знаю Павла уже около 4-х лет: мы вместе занимаемся волонтерством при храме святой мученицы Татианы (Москва). Но за все эти годы мы ни разу не разговаривали.
Павел Савицкий. Приготовление пищи для бездомных
Никто из нас, волонтеров, не владеет языком жестов, а Павел не умеет читать по губам, — но это не мешает нам делать общее дело. То ли по выражению наших лиц, то ли с помощью особого чутья наш друг понимает, что мы хотим сказать или сделать – в крайнем случае пишем на бумаге, но очень редко.
Павел делает все: мажет бутерброды, варит гречку и макароны, чистит овощи на суп, а после – едет на вокзал и раздает еду и одежду бездомным.
Мы очень привыкли к нему, ведь Павел — один из старейших членов нашей команды, но вдруг мне подумалось: ведь мы почти ничего о нем не знаем!
Во время приготовления еды переписываться несподручно, но мы успели перекинуться на салфетке парой слов. Оказалось, что домашнего интернета у Павла нет – он пользуется им через сеть WI-FI в общественном транспорте по дороге на работу.
Я впервые столкнулась с вопросом: как взять интервью у человека, который не говорит, не слышит и не использует соцсетей?
Мы стали переписываться через СМС-сообщения, — и мне понемногу начал открываться мир, в котором всегда тихо.
Павел Савицкий, 51 год
В 6 лет я заболел менингитом, меня положили в больницу, где я и оглох. Тогда не делали хирургических операций – сейчас, я знаю, детям ставят импланты… Имплантация сейчас очень распространена, но она стоит дорого. Повсюду в продаже есть слуховые аппараты, но с их помощью я слышу только отдельные звуки на высоких частотах – врачи говорят, что это вредно. А чтобы была понятна речь при отсутствии большинства звуков, нужен одаренный логопед, он тоже недешев.
Я учился в спецшколе. Раньше на базе таких школ обучали и специальностям, присваивали квалификации, по которым сразу брали на работу учеником слесаря. Так я и поступил.
Сейчас я работаю слесарем-сборщиком, сварщиком. Наше предприятие сейчас простаивает, так что зарабатываю я от 24 до 35 тысяч рублей в месяц. Мне этого хватает – я считаю свой заработок сносным.
Папа говорил: «Ты не слабоумный, а слабослышащий»
Я не полностью владею жестами, ведь родился я слышащим. Мои родители были противниками языка жестов — бытовало мнение, что на нем общаются только слабоумные.
Мама с папой считали, что я слабослышащий и должен общаться губами, но на самом деле я не слышу ничего, кроме очень громких звуков на высоких децибелах.
Отец до самой смерти был недоволен, не понимая разницу между глухим и слабослышащим.
В итоге я не читаю по губам, мне неизвестен разговорный русский язык. Сурдоперевод мне понятен, но тоже не весь, зависит от носителя. Так что общаться с другими глухими и слабослышащими мне тоже не всегда легко.
После потери слуха в основном я общался с мамой, она делала знаки губами или писала слова на бумаге. А в семь лет меня отдали в интернат. Там я жил до шестнадцати: только на выходные приходил домой. С родителями остался мой старший брат, слышащий. У него тогда была своя школа, друзья, увлечения. Мы с ним начали переписываться много лет спустя, после окончания школы. Мы часто спорили: я был идеалист, любил советские фильмы с хорошим концом, а брат был реалист. Сейчас думаю, он был больше прав, чем я.
Если вообразить в снах, — у меня есть любимая, дети…
Сейчас я остался один: сначала умерла мама, потом старший брат, потом отец. Бывает одиноко. Ничто не вечно…, хотя, конечно, хотелось бы верить в обратное.
«Бездомные на мою глухоту-немоту нормально реагируют: и не такое видали»
В конце мая 2012 года в газете «Мой район» я прочел про группу помощи бездомным «Пельмешки на Плешке» и решил стать волонтером: я уже давно желал непосредственно оказывать помощь нуждающимся. Мне хочется быть среди людей и что-то вместе делать, что-то нужное. А бездомные на мои недостатки в основном реагируют с пониманием: видали они и не такое, проходя «уличные университеты».
Волонтеры группы помощи бездомным «Пельмешки на Плешке» в храме святой мученицы Татианы. Павел в последнем (заднем) ряду — в белой рубашке
Ведь и мне помогали: с 2006 года я был членом общественной благотворительной организации инвалидов «Иван да Марья» — я разузнал о нем в местном ВОИ (Всероссийское общество инвалидов). Этот центр занимался адаптацией инвалидов и пенсионеров, их интеграцией в общество. Там для меня нашлось дело и помощь: в качестве волонтера я оформлял выставки, доставлял принадлежности для концертов, фотографировал. Тогда же я записался на курсы компьютерной грамотности в библиотеку.
Руководитель центра одолжила мне на время компьютер из офиса, а ее муж заменил дома водопроводные краны.
Также, когда учился, центр оказывал денежную помощь для учебных работ.
Именно тогда я поверил, что в переменчивом мире не всем людям безразличны судьбы других.
К сожалению, примерно с 2010 года этот центр остался без спонсорской помощи и находится на грани закрытия. Я стал искать новое волонтерство, и так попал в «Пельмешки».
Сейчас у меня дома нет компьютера, но я пользуюсь им в библиотеках, если нужно. А для выхода в интернет использую смартфон.
И инвалиды бывают мошенниками
Сейчас распространена такая «работа» у некоторых глухих: продавать безделушки прохожим с помощью записок, мол, я слабослышащий, поддержите меня. Недавно на Курском вокзале мне попался дядя с такими записками и «освященными» иконками в дорогу. Он продавал их за несколько сотен рублей, хотя они стоят гораздо меньше.
Я никогда не вступал с такими людьми в диалог, потому что для этого нужно обязательно купить у них безделушку. В таких случаях я обычно изображаю незаинтересованного слышащего, чтобы не приставали. Мне кажется, такой «легкий заработок» развивает желание просто нажиться.
Бывают среди таких «продавцов» и мошенники: глухих я определяю по характерным чертам лица и манипуляциям, в основном даже без жестов. Я не могу объяснить, как именно я это понимаю: тут нужно иметь большой опыт.
Помощь от избытка и «от скудости»
Начав общаться с Павлом, я поняла, что многое упустила за эти четыре года. Мне было как-то неудобно решиться заговорить: ну как я вдруг подсяду к нему и начну писать что-то на салфетке? Кажется, нужен особый повод. Кажется, что просто написать «Привет, как Ваши дела? Как настроение сегодня?» — это нехорошо, неправильно. А вдруг он не хочет со мной говорить?
А на самом деле может оказаться, что человеку тоже хочется поговорить, но и он, в свою очередь, не может найти «особого повода». И получается парадокс: четыре года быть рядом, вместе помогать другим и не знать, что твоему соратнику и товарищу порой самому нужна помощь, что за него некому вступиться перед обидчиками.
Волонтёры группы помощи бездомным «Пельмешки на Плешке» в храме святой мученицы Татианы. Павел — в центре
Нам часто кажется: люди помогают другим от избытка. Мы думаем: если человек помогает или поддерживает другого – значит, у него самого все хорошо.
А на самом деле это может значить совсем иное: что он – скромный, добрый и смиренный, а мы – просто недостаточно внимательны…
Источник: «Милосердие.ру»
Количество просмотров — 162
